Больше двух час ов мы разговаривали с корреспондентом Eurosport Александром Головиным. Решили, что не будем убирать мат и оставим такой неформальный разговор. Конечно некоторые вещи не до конца понятны, так как неясен контекст разговора. Тут конечно есть редактура и определенная подача, но в целом мне нравится это интервью.
Отдельно конечно стоит сказать про заголовки, но они опять же в угоду читателя. Спровоцировать, вызвать любые эмоции, главное не оставить равнодушным.
«Девушка говорила: «Я тебе деньги, ты мне любовь».
Серфер Сергей Расшиваев — о тайфунах в Доминикане, сексе и акулах, которые плавают рядом.
— В последнее время всех людей, которые хотят пообщаться, я троллю. Задают одни и те же вопросы. Говорю уже: «Ребят, а слабо сделать что-нибудь необычное? Вот спросите меня, не ***** [гей] ли я?»
— И какой ответ?
— Не, я не по этой части.
— Вообще много геев в серфинге?
— Не встречал. И в жизни только раз видел открытого гея. Забронировали с женой комнату через Airbnb. Чувак открывает дверь с маленькой собачкой. Смотрим апартамент, все мило, классно, романтичные надписи на стенах. Спрашиваю: «Ты один живешь?» — «Нет, с бойфрендом».
— Твоя реакция?
— Да милые ребята оказались. Потом у них еще раз остановились. Они единственные, кто сознался. Зато несколько раз встречал девушек, которые говорили, что лесбиянки. Уверяли в этом. Заканчивалось все на первом адекватном мужике.
— То есть на тебе?
— Не. Я скучный в этом плане. Если кто-то начнет искать компромат, жестко обломается.
— Случалось, что девочка заказывала тебя как инструктора, но начинала домогаться?
— Это да. Такое часто происходит. Просто приходит и говорит: «В урок все включено?» — «Все». И начинаются намеки. А я еще долго туплю, не понимаю, в чем дело. Хотя в последнее время опытнее стал, ко всем с опаской отношусь. С каждым годом ведь больше факторов для моего съема. Это девочки чем моложе, тем лучше. Парни наоборот.
— В открытую просили?
— Не раз. Подходили: «Я тебе деньги, ты мне любовь». Я спокойно отношусь. После этого даже урок проводил. Мне вообще жалко женщин в России.
— А так только русские делают?
— Все. Но у нас в стране совсем жесть. 55% мужчин и только 45% женщин — разница ****** [охренеть] во сколько. Каждая десятая без мужчины. Нормальная ситуация должна быть другая: растет девочка, у нее куча ухажеров. Дальше она выбирает. Взрослого и обеспеченного или молодого, но любимого. У нее должна иметься возможность сказать: «Ты говно». А он: «Нет, я ради тебя сожгу этот город дотла». Этого случается все меньше.
Обесценился секс. Женщина перестала владеть данным аспектом. Когда ребята рассказали мне про Tinder, я просто офигел. Раньше у мужчин существовала хоть какая-то мотивация. Может, он не хотел любви, но хотя бы секс искал. Сейчас для этого не надо почти ничего.
— Это правда.
— Мне девчонок жалко. Когда они подходят с предложениями, я ничего не чувствую, кроме болящего сердца.
— Бывает, что они едут в серфлагерь тупо ради секса?
— Конечно. Когда я стал работать инструктором, понял, что женщины гораздо чаще парней так делают. Пацаны едут серфить-серфить-серфить. Они как в детстве, ничего не меняется. Девушки по-другому.
— Слышал про оргии?
— Меня в них никто не посвящает. Но знаю, что среди инструкторов в этом плане расслабленная атмосфера. Полная жесть. Просто выбираешь, какую осчастливить. Пацаны жутко избалованы, даже ругаюсь на них.
— Похоже на публичный дом.
— Я так не говорил. Пойми одну вещь. У девушки может быть ухажер, но когда она приезжает в серфлагерь и видит инструктора — загорелого, мускулистого, профи в своем деле — этих факторов достаточно, чтобы она не могла устоять.
Женщины любят профессионалов. Им всегда нравились люди, которые чему-то учат. Тренеры, автоинструкторы… А тут не факт, что она сама разбирается. Поэтому любой лошок кажется ей крутым.
Второй аспект — отдых. Там люди расслабляются. Большинство беременностей происходят, когда женщины отдыхают. Это нормально — фон такой.
— Самая распространенная травма у серферов?
— Спина страдает. Колени реже — не так, как в горных лыжах или футболе.
— Летальные случаи бывают?
— Не без этого. Люди тонут. Ломают позвоночники, головой насмерть ударяются о риф.
— Ого!
— Один раз в Арктике я не тонул, но словил легкую панику. Когда так делаешь, это всегда близко к утоплению. При панике можно в тарелке с супом захлебнуться. А тогда было абсолютно новое место. И я не ожидал таких волн. Меня сбило ими. Вода жутко холодная — затекла под гидрик. Циркулировала там, тело начало переохлаждаться. После этого еще большой волной меня подхватило и несколько раз замесило.
— Вот это да!
— Когда вынырнул, не мог вдохнуть из-за очередной волны. Но все нормально закончилось. В Доминикане приключилась история хуже.
Катался один, доска сломалась пополам. Принял глупое решение двигать за ней. Чудом заплыл в какую-то бухту, вышел на камень. Только вернуться обратно оказалось нереально.
— Почему?
— Полез в воду — как начало месить по острым камням. Изрезался так, будто кошка разодрала. Весь в шрамах. Сейчас остался всего один — самый глубокий. Тогда была жесть.
Потом полез на скалу — напали муравьи. Облепили всего и стали кусать в раны. Все тело говорит. Я такой: «А-а-а!» И полетел вниз. На спине возникла огромная гематома.
Выбирался несколько часов. Все бесполезно. В один момент от отчаяния заорал матом. Слышу, сверху кто-то: «Эй!» Смотрю — там рыбак. Не обычный, а подводный. Они никогда не ходят в шторм. Зачем этот пошел — непонятно. Вывел меня, посадил на мопед, довез до дома. Я слез в шоковом состоянии, сказал спасибо. Пошагал взять денег — хотел отблагодарить. А он сразу же уехал. С тех пор его ни разу не видел, хотя знал всех рыбаков.
— Судьба.
— Реально так. Если бы не он, меня бы никто и не нашел. Вот в жизни иногда все происходит настолько кинематографично, что снять такое кино будет зашкваром.
— Когда рядом акула, похожие чувства?
— Вообще не страшно. Это как с собаками. Бывает ведь, что они нападают на человека. При этом есть люди, которые их стремаются, а есть, которые все равно не боятся.
— То есть ты видел акулу и продолжал серфить?
— Разные ситуации. Иногда выходил, иногда продолжал. Хотя она плавала прямо вот — рядом. Видел ее сквозь воду. В другой раз внутри волны. Как-то под собой. Но это все из разряда иррациональных страхов.
— Подожди. Рядом плавает ерунда, которая может тебя сожрать. Этого разве не достаточно?
— А если в этом регионе не было нападений акул? Или в воде в это время еще 100 человек? Почему ты самый вкусный? И вообще какого хрена она должна нападать? Каждая акула так и мечтает напасть на серфера?
— Нет?
— Конечно нет. Акулы и серферы — это стереотип. Фильм «Челюсти» развил его. Я считаю, что масштаб преувеличен. На кого-то она нападала. Но, слушай, недавно серфера на лайн-апе (место, где встает волна, но еще не рушится — прим. Eurosport.ru) убила молния. Это же не значит, что теперь надо бояться молний.
— Худшие условия, в которых серфил?
— В Питере в холодной воде. Дул настолько ледяной ветер, что у меня замерзли веки. На duck dive — проныривании волны — я ими зачерпывал воду. Потом выдавливал ее рукой. Не мог моргать — закрывал и открывал глаза вручную. При этом катался — то есть мозг уже слабо соображал. Только думал: может ли глаз так замерзнуть, что кристаллизируется безвозвратно и умрет?
— В чем смысл серфить на севере?
— Нереальный кайф. Вот мы сидим в кафе — тепло, уютно. Но если бы 10 минут назад тебя пытались убить, ты бы все ощущал острее. Тебе бы казалось, что мы такие классные, что этот стол жутко клевый. И жизнь тоже.
Вторая причина — изучение пределов. Мы не знаем своих возможностей. Каждый год человек делает больше, бьет рекорды. Все ограничения только в голове. Поэтому если ты из тех самых ******* [ненормальных], которые чего-то хотят, то должен ставить себя в постоянные условия проверки. Идешь на Эверест, катаешься в Ледовитом океане. И получаешь удовольствие от того, что можешь это.
Сергей Расшиваев
— Ты пришел в серфинг после просмотра мультфильма. Правда?
— Это во взрослом возрасте. Посмотрел «Лови волну» про пингвина и конкретно накрыло. Но кататься хотел с детства — «На гребне волны» очень зацепил.
Еще одна причина — я рос в военном городке в жопенях.
— Подробнее.
— Обычные девяностые. Наркотики и куча других проблем. Мой класс считался наборным — одни суперотличники. В других все что угодно происходило. Могли после уроков ножом пырнуть. Или приходишь в школу и узнаешь, что кто-то нанюхался клея и выпал из окна. Один парень убил свою девушку. Типа приревновал.
Сейчас это кажется дикостью, среда сдерживает. Тогда считалось нормой: «Вау, вокруг одни бандиты». А как по-другому, если они зарабатывали больше всех, были самыми лихими и клали *** [хрен] на всех? Для многих эти люди становились примерами. Но меня романтика Дарта Вейдера не привлекала. Я хотел другую свободу.
— Какую?
— Когда тебя ничего не держит. Помню момент — смотрю клип Aerosmith, и там такой рок, такой дух свободы. В эту секунду пришло осознание: «Я взрослый, башкой соображаю, но в реальности себе не принадлежу. У меня нет денег, я ничего не могу — обязан закончить школу. Все решают родители». Так накрыло. Вроде не тюрьма, но в реальности она самая.
И вторая мысль: «Суперсильно трачу время». Я бы мог потратить его с пользой, в итоге занимался ничем. Всегда хотелось путешествовать, стать палеонтологом, археологом. Видел себя в поездках, путешествиях, трудных условиях. Вместо этого сидел в школе. Делал вид, что занимаюсь, не учился, при этом не получал троек.
— Кем ты работал до серфинга?
— Еще студентом пошел продавцом в «Спортмастер». Потом числился экспертом в разных товарных группах, занимался обучением персонала. Дальше стал директором бордшопа. Обычная работа.
— Спортом вообще не занимался?
— Умел на сноуборде. Даже решил обучиться на инструктора, получить корочку и поехать работать за границу. Ничего про это не знал, но стал действовать.
— Как?
— Набрал в гугле: «Горнолыжные курорты Италии». Потом Австрии, Германии, Франции. Собрал больше тысячи почт. Составил письмо: «Хочу у вас работать, имею международную квалификацию инструктора, знаю английский, а жена — немецкий». Но понимал, что делать общую рассылку не очень круто. Это как выкрикнуть в толпу: «Никто не одолжит мне тысячу рублей?» Другое дело — подойти к конкретному человеку и начать общаться. В итоге каждое письмо отправлял отдельно.
— И так тысячу раз?
— Ну да. После трехсот — на это ушло два часа — mail.ru забанил меня за спам. Зарегистрировал новый ящик — история повторилась. Тогда создал еще несколько.
— Никто не ответил?
— Не угадал. Несколько человек заинтересовались. Такие милые люди: «Сергей, ваше письмо нас очень тронуло. Мы хотим сотрудничать и займемся изучением вопроса». Потом все упиралось в одно и то же: «Не можем предоставить легальные условия работы».
— В чем проблема?
— Трудно получить рабочую визу. Если ты из клиники и тебе нужен хирург из России — окей. Но когда ты приходишь в специальную комиссию и говоришь про инструктора, там отвечают: «В Австрии — инструктор? Ага, у нас же никто на лыжах не катается. Зайди завтра».
Но одна школа написала: «Вообще не вопрос. Приезжай» — «А виза?» — «Делай».
— Супер.
— Я увольняюсь с работы, приезжаю в Москву оформлять визу. От школы нужна только бумага, что разрешение на работу получено. Долго тянули, потом вроде выслали. Только ничего не приходило. Мы уже познакомились с консулом, он такой: «Ребят, все понимаю. Возможно, разрешение потерялось. Но пусть они хотя бы квиток покажут, что отправляли письмо». То есть любую левую бумажку. Но австрийцы даже этого не предоставили. Просто сказали: «Приезжай по туристической. На месте оформим рабочую».
— И ты согласился?
— Конечно. Сели с женой в машину и погнали. Денег ноль, на месте нас поселили в какой-то подвал. В прямом смысле — окно на уровне земли. Комната без туалета и душа. Только два матраса принесли и белье. Через день обогреватель — хотя бы тепло стало. Но жрать все равно нечего. Повезло, что рядом оказались ребята с Камчатки. Один потом погиб — вертолет засыпало. С другим дружим до сих пор. Они дали нам денег, опекали, сильно помогали. Потому что условия оказались ужасные.
— Например?
— За час занятий платили 10 евро. Мы выбили 12, потому что имелась корочка. Какое-то время работали так. Потом на склоне подошли люди, показали удостоверения ментов и спросили: «Парень, ты работаешь тут?» Я предупредил русскую женщину, которая занималась со мной: «Сейчас будут напрягать». Она подыграла. Стала обнимать, сделала вид, что родственники.
Но я все равно понял, что дальше там находиться не вариант. В минусах и со стрессом мы убегали из страны, чтобы не арестовали.
— Что говорили в школе?
— «Ой, мы подаем на визу, но, к сожалению, каждый раз отказывают».
— То есть вас обманули?
— Как выяснилось — да. Схема действовала так: в пик сезона австрийцы приглашают кучу инструкторов со всей Европы. Нелегально. Селят по подвалам. В это время сколько людей ни возьми — все равно мало. Клиентов безумное количество.
А когда пик проходит — человек становится не нужен. Чтобы избавиться, школа просит людей из другой школы подойти, как ко мне: «Опачки, у вас проблемки». И инструктор впопыхах сваливает. Можно еще зарплату зажать.
— Сколько бабла тебе остались должны?
— Ха, от нас так просто не отделаться. Все вытрясли с них. Плюс потребовали не платить за подвал, пока работали.
— Как ты оказался в Доминикане?
— По объявлению. К тому моменту вернулся из Австрии и сломал на склоне ногу. Клиент замерз, отказался докатывать оплаченные минуты. Я решил сам погонять и навернулся — связки, мениск.
Лежу дома, жена одна работает. Вижу, школа на Бали набирает инструкторов. Пишу владельцу. Он отвечает: «Чувак, дистанционно не могу решить. Приезжай, пообщаемся». Думаю: «Денег и так нет. Вдруг еще откажет?» Не полетел. Но сразу увидел объявление о наборе в Доминикану. Там сразу говорят: «Да приезжай» — «А вот такой момент…» — «Да приезжай». И я бегу туда.
— Без денег?
— Ага. Жена что-то заработала — хватило как раз на два билета в один конец. У меня на карте вообще оставалось минус 300 долларов. Все потратил на доску. Она дорогая, еще налом доплачивал.
— Сколько тебе положили в Доминикане?
— Нисколько. Управляющий, который меня позвал, просто сказал: «Вот пляж. Здесь находишь клиентов. Этому будешь платить 10 долларов за доску, себе тоже оставляй десятку. Остальное отдавай мне». И я согласился на такую ***** [фигню].
Кстати, владелец — он из России, вообще оказался не в курсе этой истории. А его компаньон по строительному бизнесу понял всю плачевность ситуации и подгонял разные работы. Я был настоящим гастарбайтером — красил, лачил, шлифовал.
— Умел это?
— А чего там уметь? Взял валик — и погнал. Большинство рабочих такие. Может, крутые штукатурщики — нет. Но прибей-приколоти-принеси-положи — как я.
Видишь, два шрама на венах?
— Да.
— Шлифовал машинкой дерево. Упала, я подставил руки. И она перерезала вены. Я такой: «Мама!» Понял, что всю жизнь буду выглядеть, как суицидальный. Будто вены пытался вскрыть. Думаю, если бы меня брали на госслужбу, сказали бы, что не годен.
— В больнице лежал?
— Какое там! Денег нет, страховки нет. Просто перемотал руки и все.
— Клиенты в серфшколе хотя бы появлялись?
— Не особо. Сначала компаньон владельца подогнал 10 детей. Немного позанимался с ними, потом стало хуже. Жили супербедно.
Мороженое в Доминикане — один из самых дешевых продуктов. 50 рублей на наши деньги. И вот с женой приходим в магазин, спрашиваю: «Есть деньги на мороженое?» — «Нет». Только на рис, изюм. Я соблюдал три или четыре поста. Очень удобно — жрать все равно нечего.
— Жили опять в подвале?
— Снимали компанией дом в сомнительном райончике. Как раз стояла задача-минимум: не умереть с голоду и выплатить аренду. Второе не всегда получалось, занимали у знакомых.
— Почему не возвращался в Россию?
— Время было такое счастливое. Пять-шесть человек в этом доме. И все с голой жопой. Не то что хиппи, но близко к ним. Свободной любви и наркотиков не помню, но остальное… После этого мне стало понятно, почему бедность романтизируют. Когда люди неплохие и у них есть симпатия друг к другу, конфликты возникают только при пересечении интересов. А если делить нечего, то и никаких конфликтов.
Мы жили одной семьей. Заботились друг о друге. Одна девочка попала в больницу. Родители ей выслали, но и мы с ребятами добавили. Вроде бы не должны добавлять. У нас всего 500 долларов оставалось. А на дом в месяц нужно 600. Но подумали: «Пошло оно все на *** [хрен]! Вот тебе 200, заплати за больницу». Для нас это считалось нормально. Такое дно, что опускаться ниже некуда.
— Остальные ребята тоже приехали из России?
— Да, все по теме серфинга. У всех образование. У одного даже два. Он бросил работу в Германии и поехал в Доминикану работать инструктором. Родители пришли в ужас.
— А твои?
— Никогда. Хотя я еще школьного друга увез. Он прожил там года полтора-два. И вот моя мама встречается с его. Та говорит: «Ну что будем делать с детьми?» — «А что с ними?» — «Ну как: уехали в Доминикану…» — «Ну молодцы. Им нравится, пусть делают».
— В Карибском бассейне постоянно трэш — ураганы, наводнения. На Доминикане они сказываются?
— Естественно. Обычно дороги заливает. Но сейчас было два подряд. Первым тайфуном выбило некоторые окна в кэмпе на первой линии. Перед вторым заколотили фанерой — остались более-менее целые. Только территорию потрепало.
— Не как на Гаити?
— Там другое. Сначала случилась полная жесть из-за землетрясения. Потом началась эпидемия холеры, которую завезли пакистанцы-спасатели.
По сравнению с Гаити Доминикана — люкс. Я ездил туда. Никакого криминала, но очень бедная страна. Реально охреневаешь, что в городах полтора метра от земли — слой мусора. И от того, что люди на тебя, белого, так смотрят: «Откуда ты такой здесь взялся?» Там полнейшая жесть — 2% белого населения распоряжаются 99% всех денег и ресурсов.
— Есть понимание, почему страны граничат, при этом одна нормальная, а другая в заднице?
— Люди. Все от них. Вот раньше я работал два через два и выходные проводил в Финляндии. Вроде тратишь на бензин и склон, что курс такой, что выгоднее, чем в России. Плюс там в любом захолустном курорте крутые парки. А у нас ничего не было.
— К чему после России нереально привыкнуть в Доминикане?
— Все туристы обалдевают от оружия. Его спокойно носят на улице. Считается, что без волыны ты не мужик. Конечно, нужно разрешение. Но получить его легко. На каждой заправке стоит охранник с обрезом.
— Применяют?
— Ни разу не видел. Наоборот это сдерживает. У нас из машины человек максимум биту достанет. А у них у каждого второго пистолет. Да и вообще другая ментальность. В России меньше слов, больше дела. В Доминикане поорали и разбежались.
— Какие там цены?
— Когда приехал, показалось, что адски дорого. Потом понял, что в Питере привык покупать полуфабрикаты. На острове они дороже. Обычные продукты наоборот дешевые и нормального качества.
Я поехал в Доминикану на два месяца. Остался на полтора года. Без перерыва. Когда вернулся, мама приготовила курицу. Начал есть. Говорю: «Фу, она тухлая». Хотя это была обычная русская курица. Но она вообще не такая, как привык. Там натуральнее. Бегала, убили и тут же продали.
— Ради чего туда можно уехать из России?
— Так в итоге я сейчас в России. Сижу тут с тобой. Понимаешь, люди все время сами придумывают всякую ***** [фигню]. Помню, что ни разу не ездил за границу, но сидел на работе и смотрел, как эмигрировать. Думал как все: «Надо валить. В Рашке-то делать нечего».
По итогу оказалось, что русский паспорт вообще нормальный. У меня нет никаких трудностей. Виза американская закончилась, я записался и 5 декабря без всякого собеседования опять поставят на три года. Просто анкету заполнил.
— Вопрос не в паспорте.
— Я к тому, что если головой и задницей шевелить, осесть можно в любой стране. Другое дело — захочешь ли ты. Я вот понял, что в России все есть. Здесь люди разговаривают со мной на одном языке. Я хотя бы могу считаться востребованным. Что-то сделать.
Плюс я много поездил по миру и осознал, что это вообще бред. По России прикольнее. У меня была шкала, что круто съездить в Нью-Йорк. Потом понял: «Любая страна — всего лишь заграница. Но ты не видел свое государство, историю». Вот Ленские столбы — это же в разы захватывающее. Это другой уровень.
— То есть Россия не самое убогое место?
— Конечно нет. Вот взять людей. Если смотреть на общий срез, во всем мире они достаточно плохие. Везде искажено понятие «хороший — плохой». Все делится на «свой — чужой». При этом в любой стране я встречал тех, за которыми в первый же день пошел бы на баррикады. И тех, кого считал близкими, а потом они делали такое, что становилось не по себе.
Долго находился вне России и понял: здесь очень хороший сервис. Вопросы с документами в Питере и Москве решены полностью. А кафе и любая другая сфера услуг за деньги максимально корректна и учтива. Причем в регионах она еще круче. А за границей, например, случались сложности.
— Где?
— В Биаррице, во Франции. Там был один из самых дорогих завтраков в жизни — 40 евро. И официант еще отчитал, что мы неправильно сделали заказ.
— В смысле?
— Мы говорили по очереди: «Я это буду», «А я это». В какой-то момент он такой: «Стоп. Вы сначала между собой договоритесь, а потом мне говорите нормально: «Три апельсиновых сока, два грейпфрутовых. Чего вы меня путаете вообще? Хотите, чтобы я не то принес?»
После этого он пропал больше чем на час. Смотрим — сидит на крылечке, курит. Подзываем другого: «Это что такое?» — «У него перерыв» — «А ничего, что мы больше часа на океан смотрим?» И нам приносят холодный завтрак. В России я такое слабо представляю. И не понимаю крутости жизни в другой стране.
— Сколько можно заработать серфингом?
— Если ты мировой топ, 3–4 миллиона долларов в год платят спонсоры, еще миллион добираешь призовыми. Не топ — доходы резко падают. Полмиллиона уже считается очень хорошо.
Лидер уровня Коста-Рики зарабатывает тысяч 200–300. При этом не меньше сотки надо тратить. Доски, переезды по планете — это сжирает приличную сумму.
— Что в России?
— Между нами и Коста-Рикой разница даже не в десять раз. У нас в стране вообще нет людей, которые зарабатывают серфингом. Разово платят, но на контрактах никого. Хотя вот я есть.
— Кто твои спонсоры?
— Volkswagen Коммерческие автомобили, Nikon и Quiksilver (одежда для экстремального спорта — прим. Eurosport.ru). Еще сотрудничаю с Molchanovs. Это бренд фридайвера Леши Молчанова, чья мама пропала в Испании в 2015-м.
Погружение в бездну. Кого потерял мир с уходом величайшего дайвера планеты
Они поддерживают меня оборудованием — дают бесплатно. Я их рекламирую. И не просто так. Они реально лучшие. Круто осознавать, что, например, русские ласты самые качественные в мире.
— Сколько бабла приносят основные партнеры?
— Не могу разглашать, но мало. Это полуимиджевая история. В России спонсорство в экстремальном спорте — сложная тема. Во-первых, к тебе никогда никто не придет — сам должен выходить на них. Как я четыре года писал в Quiksilver и семь в Red Bull. Последним больше не буду.
Во-вторых, заработать за счет них, как Шон Уайт или Трэвис Райс, нереально. Даже квартиру за МКАДом не купишь. Похожая история с призовыми в чемпионате России — они смешные. За первое место дают 50 тысяч рублей.
— Чем ты тогда зарабатываешь?
— Основной бизнес — отправляю людей в серфшколы. Связываешься со мной через сайт — я продаю тур. Иногда тот, который сам и организую, где работаю инструктором. Плюс случаются разные проектики. Как-то продал фото для S7 за 20 тысяч рублей.
Доход неравномерный, в среднем выходит 100–150 тысяч в месяц вместе с женой. Она во всем мне помогает, фоткает. Я веду переговоры.
— Самый жирный контракт?
— «М-Видео». У них есть журнал для покупателей. Решили сделать обо мне большой материал и поставить на обложку. Для серфера это уже круто, я со всем согласился. А они такие: «Мы еще заплатим» — «Ну вообще хорошо». Сумму, честно говоря, не расслышал. Вроде шесть тысяч рублей.
Просят реквизиты: «Лучше Сбербанк». У меня его не было, дал номер карты сестры. Подписали бумаги, обещали оперативно перевести. Тут сестра пишет: «Дай полтинник в долг» — «С ума сошла? Откуда у меня?» — «Тебе только что сотку перевели» — «Какую? Шесть должны» — «Ну помнишь, ты тогда не расслышал? Там не шесть, а 100».
— Охренеть.
— Причем история случилась еще до обвала курса. Сегодня та сумма — 200 тысяч. Это прямо дохрена. Но так было всего раз за все время. Чаще по-другому. Звонят: «Здравствуйте. Мы хотим, чтобы вы поучаствовали в нашем мероприятии — презентации солнцезащитного крема. Заплатим 100 долларов за пять часов» — «А что делать?» — «Наденете гидрокостюм и будете в торговом центре учить людей на баланс-борде».
— Посылаешь?
— Отказываю, да. Не мой это уровень. Это, знаешь, как вот есть Юра Дудь. В спортивном мире он звезда уже миллиард лет. За последнее время ничего не изменилось. Он просто стал звездой для обывателя.
У меня примерно то же самое. Я давно известен в мире серфинга. Ко мне подходят фотографироваться на Красной поляне. Там меня знают. Просто пока это очень далеко от большинства людей.
— Топчиков не из спорта на доске видел?
— Тимати. Он приезжал кататься в Доминикану. С друзьями жил на вилле, а рассекали вместе — показывал им споты. Понял, что хорошо плавает, чувствует себя в воде. Все быстро схватывает, хотя это только вторая его поездка.
— Какой в общении?
— Обычный. Приглашал домой, кушали вместе, смотрели достопримечательности. Мне в этот момент писали по 100 человек в день с вопросами про него или просьбами что-то сделать. Я к нему приходил: «Тиман, сегодня у тебя такие задания».
— Он без понтов?
— Абсолютно. Я вот недавно думал по этому поводу. И понял, что понты проявляются, когда сам о себе думаешь, что ты так себе. Вдруг все говорят: «О нет, да ты невероятный». И ты начинаешь специально всем говорить, что ты говно, чтобы продолжалась эта входящая похвала.
А Тиман знает себе цену. Понтоваться ему как-то странно. Та же история со мной. Я вот очень переживал перед эфиром у Урганта. Еще редакторы накручивали. Обычно расслабляют, а тут создали нервную обстановку. Спрашиваю: «Можно над Иваном шутить?» — «Ну попробуйте». Как будто это нечто. Хотя он обычный человек.
И вот все закончилось. Посмотрел дома передачу и думаю: «Молодец! Справился, не переживал».
— Это же понты!
— Нет. Просто я реально так считаю.
— Самое важное: на доску можно вставать бухим?
— Не одобряю. Если ученики выпили или покурили, шкерятся от меня по углам. Знают, что никогда не возглавлю это движение. А то разок повел ребят, потом понял, что они пьяные. Поддатые. Но это влияет на выносливость, и в тот момент было критично. Хотя не скажу, что это ужасно, что я такой пуританин и против этого.
По себе мерять вообще странно. Вот я познакомился с женой в 18 лет, с тех пор не имел других отношений. И если я такой, что для меня подобное нормально, это не значит, что человек, который изменяет — конченый. Скорее, нормально изменять, а я ненормальный.
— Спорный вопрос.
— Брось. Все люди, которые чего-то добиваются, ненормальные. Понятие нормальности — серая масса. Они потому и серые, что нормальные. Им не надо ехать в Доминикану или в Австрию и жить в подвале. Они не будут такой ****** [фигней] заниматься.
А я вот ******* [ненормальный] на всю голову. Стопудово.
— Часто слышишь это в глаза?
— Не. Никто не говорит, что псих. Скорее преувеличенно восхищаются. Девочка с «Ленты» брала интервью. Пишет мне и прямо запинается. По переписке понимаю, что волнуется, все валится из рук. Говорю: «Ты чего так переживаешь?» — «Ну я прямо не могу. Вы такой герой, а я у вас интервью беру». Отвечаю: «Слушай, завязывай. Я, ***** [блин], серфингом занимаюсь, какой еще герой. В этом нет ничего такого».
В реальности многие люди способны на многое. Просто кто-то постоянно испытывает себя, а кто-то ничего не делает. Я не осуждаю оба варианта. Каждому свое. Важно вообще найти гармонию. Если не твое, то и не пытайся. Если человек делает что-то, чтобы впечатлить другого, это вообще провал. Все надо делать только ради себя, для себя. О себе думать. И не говорить, что ты говно.
— У тебя есть планы найти нормальную работу?
— Глупости. Полная чушь.
— Но серфинг когда-то закончится.
— Не парься. Я ничего не добился и мне нечего терять. Вопрос вообще говорит, что ты живешь этими критериями. А я мыслю в другую сторону. Хочу делать то, что хочу.
Передо мной нет денежных целей. Мне это не важно. Я изначально все делаю, потому что мне нравится. Могу уехать куда угодно. Жить где угодно. Заниматься чем угодно. Уровень моей выживаемости очень высокий. Я даже могу представить себя без серфинга. В жизни и кроме него много интересных вещей.
В 2020 году серфинг войдет в программу летней Олимиады.
